Исповедь

09.04.2018
Они говорили мне: «Живи!», а на самом деле ждали отказа от моей жизни, потому что были уверены, что лучше знают, как мне жить. Я слушалась, проживая их жизнь и чувствуя себя несчастной.
           Они говорили: «Смотри!», и  я переставала слышать. Я послушно уходила в зрение и смотрела туда, куда они показывали. Но там было то, что интересно им, а мой интерес навсегда ускользал от меня, и я чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Слушайся!», и я слушалась их, вместо того, чтобы слушать свое сердце,  оно забывало, как чувствовать, я теряла его, теряя себя, и чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Так нельзя!», а как можно, забывали сказать. И я отказывала себе в чем-то важном, боялась сделать шаг, увязая в нерешительности, не пробуя, не рискуя, не двигаясь, и чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Старайся!», и думали, что если напрягаешься, то движешься к какой-то цели. И я старалась, двигаясь непонятно куда, пропуская все самое важное и интересное ради цели, которая все дальше уходила за горизонт. Уставая, я могла остановиться лишь на минуту, но не узнавала местности, и чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Будь хорошей!», и я очень старалась: подстраивалась, улыбалась, была всегда на высоте, потому что боялась потерять их любовь. Но мне никак не удавалось стать хорошей для всех, всегда был кто-то, кто был недоволен мной, тогда  я чувствовала себя плохой, это приносило мне страдание, и я чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Ты не можешь!», я верила и отказывалась даже пробовать, не смела что-то изменить, считала себя неспособной. Либо, наоборот, сопротивлялась, протестовала, иногда пыталась что-то доказать, но только потому, что на самом деле верила, все равно верила им в этом, и чувствовала себя несчастной.
             Они говорили: «Ты должна!», и я делала, часто ненавидя свой долг и саму себя за ненависть к этому долгу. Часто, кроме этого, совсем не успевая сделать что-то еще, вырывая из себя свое «я хочу», оставляя его в темном углу во власти времени и пыли, и чувствовала себя несчастной.
             Они говорили: «Не забывай о других!», и я чувствовала большую вину, если и вправду вдруг забывала совсем ненадолго. Но вина была такой сильной и так сгрызала меня изнутри, что я предпочитала всегда помнить, забывая про саму себя, и чувствовала себя несчастной.
            Они говорили: «Не бойся!», но всегда боялись сами, просто не признавались в этом ни мне, ни самим себе. И я боялась много. Но мне всегда казалось, что по сравнению с ними я слаба и труслива и что нет никого, кто бы понял, как мне страшно, и разделил это со мной, и я чувствовала себя несчастной.
             Они говорили: «Ты не умрешь!», и врали, спасая меня от мысли, что все когда-то закончится, от ответственности перед собственной жизнью, от ощущения ценности каждой прожитой минуты и радости простого бытия. И, несмотря на их ложь, я все равно умирала, чувствуя себя совершенно несчастной.
             Я уверена, что на самом деле они искренне желали мне счастья. А у меня всегда был шанс повзрослеть и перестать быть ребенком.